Юлия Воцлава: Продвигать инициативы нужно, но не ценой жизни и здоровья людей

Министерство внутренних дел Кыргызстана выдвинула инициативу по внедрению ускоренного досудебного производства. Активисты против идеи.

МВД Кыргызстана инициировал законопроект, согласно которому если подозреваемый сам признался в совершении преступления и согласен на ускоренное досудебное производство (УДП), то в отношении него начнет действовать ускоренные формы ведения следствия и правила передачи дела в суд. Инициатива вызвала обеспокоенность у активистов, которые 25 октября организуют в Бишкеке встречу заинтересованных сторон с представителями гражданского общества, чтобы разобраться: что сулит обществу новый законопроект и какие риски он несет в себе.

Своими мыслями по этому поводу поделилась с «Голосом свободы» Юлия Воцлава, практикующий юрист, член Общественного наблюдательного совета (ОНС) при Госслужбе исполнения наказаний (ГСИН).

Голос свободы: — Юлия, а в чем заключается суть новой инициативы?

Юлия Воцлава: — Как нам стало известно, профильный комитет Жогорку Кенеша рассмотрел проект закона «О внесении дополнений и изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Кыргызской Республики», инициированный правительством страны, и которым предлагается введение института ускоренного досудебного производства.

Сам документ такой обширный, что достоин изучения юристами. Коллеги из Правозащитного движения «Бир дуйно-Кыргызстан», ОФ «Молодежная правозащитная группа» и ОНС при ГСИН обратили внимание на идею о введении УДП. То есть, сейчас в УПК Кыргызстана есть единая форма производства, по которой следственные органы ведут следствие и передают дело в органы прокуратуры, а они решают – передать дело в суд, отправить на доследование или прекратить это дело. Этот порядок действует как в отношении тяжких, так и менее тяжких преступлений.

При внедрении УДП, если человек признается в совершении преступления небольшой тяжести и подписывает протокол о том, что согласен на ускоренное досудебное производство, то с этого момента считается, что он признал вину и возбуждается уголовное дело.

Г.С.: — А не получится ли так, что мы узаконим бардак, который происходит сейчас – задержали человека, побили и «повесили» на него преступление, а то и несколько?

Ю.В.: — Тут речь идет о сроках – если в обычном порядке на следственные действия отводится двухмесячный срок, то при УДП этот срок сокращается до 10 дней. Сейчас предлагается, что если человек признается в совершении преступления, говорит, что не нужно в отношении него проводит длительные следственные действия и подписывается, что согласен на УДП, то в отношении него дело передается по представлению прокурора сразу в суд. Это процедура быстрая, конечно, и в этом случае следователь произведет определенные следственные действия, например, осмотр места преступления и другие. Но теперь это будет делаться с позиции того, что человек признался в совершении преступления. То есть, особо переживать за доказательную базу следователю не придется.

Г.С.: — Есть ли такой опыт в других странах?

Ю.В.: — Я слышала о странах, где есть такой порядок ведения дела, но при принятии решения о внедрении какого-то международного опыта, нам надо исходить из реалий Кыргызстана.

Г.С.: — Чем аргументируют свое предложение инициаторы законопроекта?

Ю.В.: — Если исходить из вышеуказанного документа, главный аргумент – следственные органы и органы прокуратуры загружены. То есть, сейчас следственные органы должны проделать обширную работу, чтобы собрать необходимую доказательную базу. В итоге прокурор решает, подлежит дело передаче в суд или нет, исходя из того, собрана необходимая доказательная база или нет. То есть нужно время и для этого. Чтобы в судебном процессе у прокурора была четкая позиция – виноват человек или нет. Хорошо или плохо, эта система есть, и она должна работать.

С точки зрения здравого смысла идея понятная, есть преступления небольшой тяжести и менее тяжкие, по которым можно было бы применять УДП, но мы полагаем, что необходимо учитывать специфику страны. По нашему мнению – это очень опасно.

Мы знаем ситуацию с пытками, сейчас сама генпрокурор Аида Салянова не отрицает факт наличия пыток в системе МВД. Хотя дела по пыткам не возбуждаются так, как нам хотелось бы, но они возбуждаются. И это все на слуху, различные мониторинги, которые проводят НПО, показывают, что пытки у нас имеют место быть.

Как практикующий юрист я тоже могу подтвердить, что в процессе суда многие обвиняемые отказываются от ранее данных показаний, заявляя, что они были выбиты на стадии следствия. То есть, мы и так уже видим эту картину. И есть риск, что с внедрением УДП, когда органы дознания будут просто выбивать, выпытывать признательные показания, количество таких случаев еще увеличится. Потому что есть заинтересованность в том, чтобы быстрее закончить дело в рамках УДП, и быстрее отправить в суд.

Г.С.: — В таких случаях у подсудимых будет возможность заявлять об этом в суде?

Ю.В.: — Конечно, надеемся, что в этой части изменений в законах не будет. Сейчас как происходит? Когда обвиняемый в суде говорит, что отказывается от своих показаний, что его пытали, суды не обращают на это внимания. Судьи говорят: а вы ранее жаловались, почему теперь об этом заявляете? Бывает, дела отправляют на доследование, потому что в нем есть пробелы. И зачем эту картину повторять, когда она уже есть? Если после УДП обвиняемый будет заявлять в суде, что его избивали, выбивали из него показания, то это опять же приведет к тому, что или на это не будут обращать внимания, или будут отправлять дело на доследование. И вместо ускоренного досудебного производства, мы получим дополнительные проблемы.

Конечно, важно думать о сокращении сроков рассмотрения дел, но тут в первую очередь, надо думать о соблюдении прав человека и о том, чтобы эти гарантии соблюдались. Мы ведь говорим о реалиях Кыргызстана. Вот в чем особенность наша. Тем более, уровень доверия населения к правоохранительным органам, на мой взгляд, не очень высок, чтобы эта инициатива могла внедриться у нас.

Поэтому мы проводим встречу заинтересованных сторон с участием членов ОНС ГСИН, ОНС МВД, членов Меморандума о сотрудничестве в сфере прав и свобод человека, членов Коалиции против пыток, иных заинтересованных лиц и организаций для того, чтобы обсудить эту инициативу, чтобы выслушать мнение всех членов гражданского общества, которые работают в этом направлении.

Г.С.: — А что бы вы предложили вместо этой инициативы?

Ю.В.: — Вы знаете, думаю, что одна из причин большой нагрузки следственных органов в том, что часто дела уходят на доследование. Так, может изначально стоит делать свою работу качественно, чтобы у прокурора были все основания отправить дело в суд, а у судов была достаточная доказательная база для принятия решения? А так сейчас получается, что дело расследовали, передали в суд, а там выясняется, что есть пробелы. Так одно и то же дело затягивается, «гуляет» по различным инстанциям суда.

Я в следствии не работала, не могу утверждать. Но говорить, что с внедрением УДП органы следствия будут разгружены, мне кажется странным. Если есть нагрузка, возможно, стоит увеличить штаты, на тот случай, если они не справляются?

С виду положительные цели, которые преследуют инициаторы законопроекта, не должно реализоваться ценой жизни и здоровья людей. Я понимаю, если бы у нас не было столько примеров по пыткам, если бы не было отказов от показаний в суде со ссылкой на пытки.

Г.С.: — Не является причиной большой нагрузки следственных органов некомпетентность их сотрудников?

Ю.В.: — Я не могу так сказать. То есть, человек может знать, как это делать, но не хотеть этого делать. Может дело в подходе? Например, следователь видит, что у него 10 дел, что это много, не успевает, и он работает по принципу – вот передам дело в суд, авось пройдет.

Г.С.: — А как на счет коррупции?

Ю.В.: — Возможно есть и это. Тут просто вопрос в том, что надежда на то, что [с внедрением УДП] следователи будут совсем разгружены при нашем уровне преступности, не велика.

Тут еще важно, насколько прокуроры подготовлены. Бывает так, что прокурор даже с делом не ознакомился, и, например, вопросы не по теме задает. Или скажем так, просто отмалчивается в суде. Прокуроры тоже ссылаются на нагрузку, что не успевают.

У меня был случай, когда человеку предъявили иск на возмещение ущерба на несколько тысяч сомов. Я проводила мониторинг дела. Когда сторона защиты спросила: «откуда взята сумма ущерба», прокурор отвечает: «я не знаю, давайте вызовем и спросим у следователя, он же расследовал дело. Но это ведь абсурд! Потому что здесь сторона обвинения – ты, следователя уже нет, это уже твоя функция!

Ю.В.: — Чего вы ожидаете от предстоящей встречи по обсуждению законопроекта?

Ю.В.: — Это была инициатива МВД, конечно, он будет поддерживать ее, это в их интересах в первую очередь. Посмотрим, как она пройдет, какие будут рекомендации… Мы надеемся, что в таком виде законопроект не пройдет. Что важно, сейчас идет большая работа над УПК и УК, есть рабочие группы. Это даже не внесение изменений и дополнений, а написание новой редакции этих документов.

На мой взгляд, это немного удивительно, что когда идет такая работа по разработке кодексов, вносятся такие инициативы как бы сами по себе. С одной стороны это нормальный законодательный процесс, когда группа инициаторов вносит предложения, с другой стороны, было бы хорошо, если бы эти инициативы как-то перекликались с работой этих рабочих групп.

Г.С.: — Почему правительство страны поддерживает эту инициативу, понимают ли там, какие риски несет в себе законопроект?

Ю.В.: — Во всяком случае, здесь все заинтересованные стороны дают свои замечания и рекомендации – то есть, соблюдается процедура согласования, а это – нормальный законотворческий процесс…

Беседу вел Абдумомун Мамараимов, Голос свободы, Бишкек
Адрес статьи:http://vof.kg/?p=12248